САРАДЖЕВ К.С.

Потиха С.

В 1900 г. мир распахнул двери для прихода Гения. В семье скрипача,  дирижера, профессора Московской консерватории Константина Соломоновича Сараджева (Сараджянц) и его жены Наталии Ниловны, дочери известного профессора-педиатра Н. Филатова, родился ребенок. В честь отца, мальчика назвали Константином, но, чтобы не путать их, домашние звали его просто –  Котиком.

Мальчик стал известен как мастер колокольного звона. Он был музыкантом гениальной одаренности и невероятного абсолютного слуха, неизвестного в истории музыки ни до того, ни после.

Традиционные занятия музыкой на фортепиано Котика совершенно не интересовали. Все дело в том, что он родился с гиперестезией слуха. Гиперестезия – это повышенная чувствительность к обычным раздражителям, воздействующим на слух и зрение. Звуки начинают восприниматься обостренно, как неестественно громкие. Феноменальной была и его память. Он мог разговаривать, произнося слова задом наперед.

Его слух порождал гораздо больший звуковой спектр, чем мог ему предложить инструмент фортепиано.  В его таинственном мире  жило 1701 звук! 243 звучания в каждой ноте – центральная и в обе стороны от нее  по 121 бемолю и 121 диезу. Если умножить это на 7 нот, то получится 1701. Котик искренне недоумевал, почему другие люди этого не слышат!

В тандеме Котик и музыка, преподаватель по фортепиано явно был  лишним, потому что играть гаммы и упражнения было невыносимо, ведь в голове Котика  переплеталось и  рождалось гораздо больше волшебных сочетаний звуков, чем можно найти на инструменте. «Мне – говорил он, - надо перестать слышать, и тогда я бы мог  стать их учеником, потому что они много учились, а я – только в детстве, когда мне нужно было  выучить ноты, и все эти нотные линейки, и белые кружочки, и черные, и эти паузы, и ключи, скрипичный и басовый.  Чтобы записать мои детские сочинения». Главным инструментом, полностью занимавшим воображение, был колокол, вернее сказать – колокола.

Осознавать себя мальчик начал очень рано – с 1 года, но к музыке он почувствовал безотчетное влечение с 2-3 лет. Рояль, скрипка, виолончель, духовые инструменты – все  это привлекало внимание, но более всего влияние на Котика оказывали колокола. При первых их звуках он чувствовал особое возбуждение, как ни от какого другого инструмента и упивался их мощью и многозвучием. С 6 лет действие слуховых впечатлений усилилось; утром, среди дня, вечером, ночью, ему чудились различные сочетание колоколов, их мелодии, гармонии.

Первое несчастье произошло в 5 лет, когда не стало его мамы. Тогда она болела тифом, и ей нельзя было вставать. Но услышав крик ребенка, она резко вскочила…упала и больше не поднялась. С тех пор Котик стал заикаться.

 В 7 лет, когда до ребенка донесся звук колокола Симонова монастыря, его сразил эпилептический припадок. Поправившись, он охладел к фортепиано. С 14 лет Котик начал звонить на большом колоколе, а с 15 – перешел к трезвону во все колокола в церкви преп. Марона.

 «Звон врывался неожиданно, взрывая тишину. Словно небо рухнуло! Грозовой удар! Гул – и второй удар! Мерно, один за другим рушится музыкальный гром, и гул идет от него. И вдруг – заголосило, залилось птичьим щебетом, заливчатым пением неведомых больших птиц, праздником колокольного ликования. Перемежающиеся мелодии, спорящие голоса». Так описала звон Котика А. Цветаева. 

Каждый колокол имел свою «индивидуальность» и она являлась основополагающим фактором в колокольных симфониях Котика Сараджева. В теории колокольной музыки вообще не существовало нот. Смысл заключался в умелом сочетании «индивидуальностей» колоколов. Колокола он делил на близкие по величине, виду и высоте звука. Большой колокол – фон, основа. В него звонили один или два человека. Затем шли педальные колокола, в них звонят ногой, нажимая на доску, связанную с языками колоколов. Следующими по высоте были колокола средней величины – клавиатуры. Они развешивались в арках колокольни в порядке уменьшения веса. После них следовали более мелкие – колокола-трели. Правой рукой он управлял клавиатурой мелких колоколов, а локтем той же руки он еще ударял по натянутой веревке от дальнего колокола. Левой же управлял несколькими более тяжелыми колоколами.

Глиэр (композитор, проф. Московской консерватории), устав размышлять, восхищаться, колебаться, поддаваться колокольному колдовству звонаря, решил положить конец сомнениям о Котике Сараджеве и предложил ему – феномену – написать работы по композиции. На что недоуменный гений ответил: « А зачем я должен писать ему этот ноктюрн?! Если он ему нужен – пусть он его пишет сам!»

«Сперва вы слышите тихие трели. Они все учащеннее. Потом вступают голоса больших колоколов, усиливаясь, пока не сольются в сложный аккорд, который перекрывает удар самого большого колокола… Звуки разрастаются, разбегаются и вновь сходятся, кажутся поражающей бурей. И все это в строжайшем соблюдении ритма», – так описывал К. Сараджев одну из своих 116 колокольных симфоний.

Он мало ценил свои вечера рояльной игры у приятелей и знакомых. Неустанно мечтая о возможности играть на колоколах ежедневно, Котик воспроизводил в своих рояльных «гармонизациях» царство колокольных «рычаний», перезвон колоколов и перелив трелей, постепенно разочаровываясь в выразительных  возможностях этого инструмента. По его мнению, рояль не имеет тех звуков, которые существуют в природе.

Котик владел всеми инструментами и мог безошибочно воспроизвести любое услышанное произведение со всеми его нюансами и особенностями, словно оно записано на магнитофонную пленку.

Желая изобразить на рояле звучание Большого колокола, его сложный аккорд, состоящий из большого количества тонов, Котик просил 3-4 человек  одновременно ударять по  указанным клавишам. Участвовавшие выстраивались перед инструментом – раз, два, три – и ударяли…не вместе, не точно разом. Как он сердился! Когда же наконец получалось одновременно – в комнате долго стоял колеблющийся, тяжкий звук Большого колокола. Когда участники действа приходили в восторг, Котик говорил: «Что вы –  это только приблизительно!»

Думаю, вы согласитесь, что звук колокола на самом деле представляет собой гораздо более сложное явление, чем звук любого музыкального инструмента или человеческого голоса. Известный виолончелист, методист, педагог, профессор консерватории А. А. Борисяк, интересовавшийся колокольным звоном, записал звучание Большого Успенского колокола колокольни Ивана Великого в Москве:

 

Запись «индивидуальности» того же колокола, сделанная Котиком, показывает наглядно, насколько  его слух отличался от высокотренированного слуха музыканта-профессионала:

Да, Котика захлестывало многоголосье Москвы – море звуков. Ведь он обладал еще и «цветным» слухом. И не сомневался, что каждый человек, предмет или явление по-своему «звучит», только окружающие этого не слышат! Свою даму сердца, балерину Большого театра, Котик называл «Ми бемоль». Себя величал – Ре. Он любил ездить в трамвае по старинным московским улицам. Свешивался с подножки, провожая взглядом особнячки в стиле, как он громко оповещал пассажиров, «До 112 бемолей» (что-то вроде ампира). Анастасия Цветаева звучала как "Ми 16 диезов мажор", а ее знаменитая сестра Марина как "Ми 17 бемолей минор". Художник А.П. Васильев был для него "Ре-диез мажор оранжевого цвета".

 Мало того – он слышал на расстоянии! Если терялась какая-то вещь, мигом находил ее по звуку. Однажды его отец, дирижировал оркестром в зале консерватории, а сын, сидя дома на Кисловке, делал замечания: «Флейтист сфальшивил… контрабас вступил рано». Вернувшись домой, отец подтвердил – точно! И все равно Котику не верили.

 Его показывали медицинским светилам. Знаменитый психиатр В.А. Гиляровский  читал  о  нем  лекцию студентам.  По  ходу  ему  понадобилось усыпить испытуемого.
     – Для этого, – сказал ему Котик, –  надо нажать клавиши рояля  (и он назвал  ряд  нот) в определенной последовательности. А  для того  чтобы меня разбудить, нажмите... –  и он  назвал  другие  ноты. Его указание  исполнили.  Спал  он крепко. Когда он был разбужен названными нотами, Гиляровский спросил:
      Что вам сейчас снилось, Константин Константинович?
    – Я  сейчас был на даче –  отвечал Котик –  у моего друга Ми-Бемоль. И сейчас она со своим отцом едет ко мне сюда.
     Лекция, вопросы и ответы, показ способностей Котика продолжались. Когда дело шло к концу, открылась дверь и вошли ожидаемая им Ми-Бемоль и ее отец.
     – Кто же  это? Кто он? – спросили затем Гиляровского  о Сараджеве, – безумец или гений?
     Ответ известного психиатра гласил:
     "Дня нашего "еще мало просвещенного" времени, может быть, и назовут его "безумцем", но в будущем или все люди будут обладать  такими  же способностями, или  он и  для Будущего  – гений!"
Сохранились даже записи Котика о соответствии звука и цвета: 
     Ми-мажор – ярко-голубой,
     Фа-мажор – ярко-желтый,
     Си-мажор – ярко-фиолетовый,
     Ми-минор  – синий, серовато-темный,
     Фа-минор – темно-коричневый,
     Си-минор  – темно-красновато-оранжевый и т.д.
 Этим  вопросом занимались и другие  выдающиеся  композиторы – И.А. Римский-Корсаков, А.Скрябин, Асафьев, С.Рахманинов – они  также  обладали  ярко  выраженным цветовым слухом.
 Существуют таблицы сочетаний звука и цвета многих композиторов, но это отдельная тема разговора. Проанализировав их, я пришла к выводу, что у каждого человека один и тот же звук, тональность ассоциируются со своим цветом. Поэтому  ни привязка ноты к конкретной планете,  ни  уж тем более построение нотной планетарной лестницы, на мой взгляд, не имеет смысла. Эта информация не однозначна – индивидуальна, как индивидуален гороскоп человека!
 Единственно в чем согласна с мнением некоторых астрологов – можно соотнести длительности в музыке с циклом движения планет септенера. Самая длинная – целая нота – Сатурн;  половинная – Юпитер; четвертные ноты – Марс; восьмушки – Солнце, Меркурий, Венера; шестнадцатые – Луна. 
Мне с огромным трудом удалось узнать день рождения К.Сараджева. Эта дата словно пряталась от меня, хотя судьба и уникальность героя глубоко затронула мой ум и воображение.  Но вот передо мной раскрылась картинка гороскопа и судьба Гения. 
К. Сараджев род. 25.03.1900, Москва, 16:30 (ректификация автора статьи – прим. ред.).

Из воспоминаний брата: «Котик всегда был опрятно одет, не стремился к разнообразию гардероба – лишь бы было чисто. Всегда выутюженная косоворотка. Аккуратен до педантичности. Постель тщательно заправлена серым одеялом, и здесь – ни малейшей складочки или морщинки». Это свидетельствует о значимости Прозерпины Котика. При данной ректификации – она попадет на Асц.

Звуки, тончайший слух, настроенный улавливать даже колебания неподвижных предметов – это ретро-Меркурий в лучах Солнца. Его мама закончила консерваторию, была ученицей С. Рахманинова, папа умел голосом имитировать любой инструмент, обладал прекрасным слухом. В его семье родители были музыкантами, дедушки по обеим родовым линиям – врачами.

Квадратура Сатурна с Меркурием – источник постоянного напряжения. Он стремился анализировать звук, систематизировать искусство, которым владел в совершенстве.

Юпитер в соединении с Ураном и Восходящим узлом в Стрельце – его эволюционная задача состоит в умении по-новому взглянуть на традиции, реформировать то, что всем привычно и знакомо. На самом деле Котик относился к колокольному звону как высочайшей сфере музыки. Его не интересовали церковь, вера, религия. Он писал ходатайства в Наркомпрос с просьбой об открытии звонницы в парке культуры и отдыха.

Когда Котик  ехал в Гарвард и вез колокола для организации концертной звонницы, то по пути следования он сошел с поезда, так как услышал необычайной красоты колокол. Его нашли спустя сутки на башне одной из Питерских церквей.

Сознание человека-ураниста устремлено в будущее. С Ураном связан феномен ясновидения, способность пользоваться информационным полем. Для ураниста характерно самообразование, самовоспитание. Окружающим он кажется чудаком, не вписывающимся во время, эпоху. Это наблюдатель и проводник новых идей. Именно отсюда исходит его необычность, неординарность.  И погиб он на полуобращении Урана в 1942 г., когда фашисты оккупировали Подмосковье. В то время К. Сараджев находился в клинике для душевнобольных, хотя таким не являлся. По неподтвержденным данным она была сожжена.

Заходящий узел в Близнецах в соединении с Плутоном в биквинтиле к Луне выстроился в конфигурацию зеленых аспектов Корабль с Солнцем в соединении с Меркурием на вершине.  Диспозитор Плутона – Меркурий, экзальтирующее Солнце, изгнанная в Козероге Луна –  это сочетание наделяет  человека неуемной энергией, оптимизмом, стремлением познать глубины мироздания. Котика можно считать изобретателем и первооткрывателем нового направления в музыке. Его творчество имело огромную силу воздействия на людей. Послушать его звон стекалось большое количество народа. На душу каждого из них он воздействовал магическим образом. Равнодушных к его звону  не было.

В его гороскопе было три мощных конфигурации аспектов: Корабль, Парус, и с натяжкой    Большой крест. В них заложены динамичные энергии.

Парус: оппозиция Прозерпины и Марса дополнена красными аспектами от Венеры и Луны. Огромное чувство долга активизируется неуемной энергией по трансляции в подлунный мир космической гармонии любви. Не теплой и чувственной, но сдержанной и справедливой. Всем этим руководит внутреннее стремление выразить свой внутренний мир через искусство.

К.Сараджев родился в год Орла и как все люди, рожденные в этот год, он  был одиночкой по натуре. От тотема в его характере прослеживается гордость, одиночество, высокие идеалы, аристократизм. Но Орел – общественная птица, и он не мыслит себя вне общества, вне коллектива. В личной жизни он всегда аскет, обособлен, может принести себя в жертву большому делу, творчеству. Непонятные и несколько чуждые другим людям, Орлы провидят будущее, проникают сквозь пространство и время, стремятся достичь бессмертия во времени и в пространстве!  

Наши партнеры



Социальный проект ЭКОЯ